"Убей их", - предложил
кто-то.
"Не хочу", - лениво отозвался он и потек дальше.
Эма вынырнула из круга с ним и посмотрела вслед удаляющемуся незнакомцу.
Длинный. Нет, очень и очень длинный, округлый с заостренными концами. Он
был громаден, особенно он стал казаться Эме таким после круга с ним. И
еще он был белым. Не ослепительно белым, не матово белым. Другим. Эма
долго силилась понять его белый цвет, пока не вспомнила свое последнее
посещение тверди. Конечно! Такой белый цвет бывает у трупов,
многодневных и полуразложившихся. А еще у водянистых корней.
Итак, он был длинным, белым... и все. Эма разочарованно взглянула вслед
удаляющейся белой полосе. Она поднялась чуть выше - всего на пару путей
- но его вид нисколько не изменился. Эма надула губы. Надо же быть столь
однообразным и неинтересным! Если бы она не вошла с ним в круг, то
вообще могла бы не признать в ЭТОМ ЕГО. Но он думал, а значит он - это
ОН. Правда, чужак даже не почувствовал круга, или ему было абсолютно все
равно, что Эма соединилась с ним. Просто думал себе дальше, как полный
эгоист. Ой, а о чем же он думал?
Эма никому не позволяла считать себя дурой, ни в круге, ни за кругом, и
потому решила вспомнить. Тело ее нелепо зависло посреди сферы, но Эму
мало волновало, что это могут увидеть другие. Вспомнила! Он не хотел
убивать. Что? Эма вслушалась в свою память, но это не помогало. Длинный
и белый действительно не хотел убивать, но что такое убивать - она не
знала
Ну и ладно, спрошу в большом круге, решила Эма и сменила путь. Сфера
сегодня была прекрасна. Искрил свет, всюду - вверху, внизу, с боков
приветливо манили пути. Лети куда хочешь! И Эма летела. Красиво изгибая
тело, она выискивала самые интересные направления, дарившие ей
невероятное наслаждение. Ах, если бы еще началось едопадение!
Следующая мысль пришла в голову внезапно, и Эма долго не могла понять,
откуда она у нее взялась. Почему Слим остается в артели? Мысль,
действительно была странная. Как будто кто-то вошел с ней в круг, как
будто спрашивал ее. Другой. Но это была мысль Эмы. Не знаю, сказала она
себе, не желая забивать голову всякими... ну, всякими.., но уже невольно
думала, думала. А, правда, почему Слим, такой большой и сильный, все
время оставался на тверди и работал. Сколько себя помнила Эма, он не
разу не воспарял на пути. Слим никогда не жаловался, не возмущался, он
вообще ни разу не вступал в круг и не делился своими мыслями. Хотя,
наверняка мог. Что мог? Да все, и мыслить, и парить. Но все слишком
привыкли к его немой туше, вечно развалившейся по тверди.
Да дался мне этот Слим, озлилась уже на саму себя Эма. Мир прекрасен,
сфера сверкает сетью замечательных путей, и... тень накрыла Эму. Она
отшатнулась, но тут же улыбнулась, поняв, что это всего лишь ползун
пролетал мимо нее. Дикие и примитивные существа, они тоже мечтали парить
путями сферы. Изо всех своих маломощных силенок бесконечно долго ползут
они вверх по невидимым натянутым нитям окрая до самых вышних путей, а,
достигнув их, отцепляются и, медленно покачиваясь, падают вниз. Наивные.
Они думают, что выбирают пути. А на самом деле это путь их ведет.
Покружив вокруг ползуна, Эмма и не заметила, как оказалась около леса.
Невообразимое, вечно волнующееся переплетение зеленых исполинов
пронизало собой всю сферу от самой тверди. В лесу было хорошо: всегда
уютный полумрак, и дышалось легко аж до головокружения. В любое время
здесь было оживленно. Не только ползуны, но и подобные Эме любили
проводить здесь время, вступать друг с другом в круг... и не только. Эма
притворно вздохнула - время для размножения еще не пришло. И все же лес
ее манил.
Однако в этот раз ей не удалось насладиться прелестями чарующей зелени.
Началось едопадение. Едва раздались знакомые вибрации в сфере, тело ее
само, не повинуясь командам разума, стрелой устремилось вверх. Это было
одно из немногих действий, которые она не могла контролировать. Как сон
или испражнение. И это Эму злило. Однако, злиться можно было сколько
угодно, но ситуация от этого нисколько не изменится. Да оно и к лучшему.
Почему? Эма взглянула вверх. Еда падала кучно. Еды было много. Но до
тверди не дойдет и крупинки. А наестся лишь тот, кто доберется до нее
первым. Вот потому и нужна быстрая подсознательная реакция тела.
И все же Эму обогнали. И обогнали многие, налетая перекрещивающимися
путями на лениво извивающуюся еду. Однако, подумала Эма, нацеливаясь
взглядом на еще не несъеденную порцию, сегодня достанется и мне. Попав в
жесткие тиски костяных губ, еда задергалась, но, будучи расплющенной,
стихла и покорно устремилась в утробу.
А ведь ОНО тоже только что было КЕМ-ТО. Было и перестало быть ИМ.
Исчезло. Благодаря Эмме. Живое было убито.
Убито!
Притушенное было в сознании понятие, вновь всплыло на поверхность в
ярком блеске понимания. Я поняла! - ликовала Эма. Я открыла новое! И
тело ее радостно кружилось изощренными путями, совершенно забыв о
едопадении. Убивать, убивать! Теперь она знает, что это такое, знает
сама, первая! Надо непременно сообщить об этом в большом вечернем круге,
что собирается возле Слима...
Эма замерла. Открытие ударило ее пудовым камнем. Только сейчас, когда из
глубины памяти одновременно были вызваны два воспоминания: о
длинно-белом незнакомце, нежелавшем убивать, и о Слиме, она вдруг
поняла, что чужак - это и есть Слим. Точнее, не их Слим, а какой-то
чужой, ранее в сфере не существовавший. Эма ошарашено качала головой.
Она не понимала себя. Почему раньше она не осознавала это? Ответ пришел
не скоро,
но все же Эма его нашла. Их Слим никогда не был на путях. Он всегда
лежал, словно прикованный к тверди, и работал, работал. И еще, Эма ни
разу не слышала его мыслей, он никогда не бывал в круге, хотя подобные
Эме собирались в большой круг неизменно. И всегда возле Слима. А чужак
думал, и Эма входила в круг с ним, правда, он ей не ответил.
Но если они оба Слимы, значит, они во многом одинаковы. Как одинаковы
Эма и подобные ей. Тогда и их Слим способен на то же, на что способен
Чужак (да, она уже думала о нем с большой буквы). Может парить на путях,
может думать, может входить в круг.
А еще Чужак мог убивать. Делать из КОГО-ТО НЕЧТО. А Слим? Их Слим, мог
ли он сделать то же самое? Такой большой, такой невероятно сильный, ни
разу даже к еде не прикасавшийся, ведь он мог убивать не только мелкую
еду, но и ползунов, и подобных Эмме... и саму Эму! Она замерла и
похолодела, вдруг представив, как огромные костяные губы расплющивают ее
(ЕЕ!!!) тело, и она перестает существовать. От страха Эмме захотелось
забиться в глухие заросли леса, чтобы ее никто не мог увидеть, и никогда
не выходить оттуда.
Страх. Страх за свою жизнь. Сколько нового узнала Эма за один день. Ведь
в сфере у подобных Эме не было врагов, и что такое страх они не ведали.
Но сейчас это чувство в сознании Эмы было настолько сильным, что она
решила: страх сидел где-то в глубине их всегда. Это не новое, это,
напротив, нечто очень-очень древнее, забытое их предками за
ненадобностью, но не исчезнувшее. И вот теперь ей пришлось вспомнить,
что такое страх.
И все же, задумалась вновь Эма, почему Слим (их Слим), если он такой
сильный и могучий, если он способен убивать, почему он никогда не
протестовал, не стремился к свободе? Почему молча работал на их благо,
благо маленьких слабых и вечно бездельничающих существ? Ведь он мог их
просто перебить. Холод страха вновь прошел по телу Эмы, когда она
вспомнила, как еще с глубокого детства беззаботно резвилась подле
необъятной туши Слима.
Может, его устраивало такое положение? Может, подобные Эме просто
чего-то недопонимают в их отношениях со Слимом?
Слим сильный и щедрый, Слим - благодетель. Своим тяжелым трудом он
обеспечивает счастье и радость всем. Лишь благодаря ему парим мы на
путях сферы, вечно беззаботны и весело. Эти мысли-понятия вошли в голову
Эмы с самого раннего детства. И только теперь Эма задумалась: а что,
собственно, Слим сделал для них? Задумалась и поразилась, почему столь
простой вопрос никому ни разу не приходил в голову. Ведь Слим никогда
ничего не делал. Он лежал на тверди и совершенно не участвовал в жизни
подобных Эме. Не связывать же с деятельностью Слима едопадение! Эма
усмехнулась нелепости этой мысли. Еда падает и все. Это столь же
естественный процесс, как свет, освещающий им пути или тепло,
согревающее их тела. И Слим тут ни при чем.
Но все же он как-то связан с подобными Эмме. Иначе, откуда это почитание
его, зачем эти ежевечерние общие круги около его тела, после которых все
обессилено засыпали на долгую ночь. Ведь это все неспроста, не случайно.
Эма долго ломала голову, пытаясь объяснить странности, и, наконец, ее
озарило. Все встанет на свои места, если представить себе все наоборот.
Не Слим существует для них, а они - для Слима. Конечно! Поэтому он
терпит и не возмущается - ведь все происходит так как ему хочется.
Потому и думают все, что Слим их благодетель, а тот не делает ровным
счетом ничего. Потому и собираются все по вечерам в круг подле Слима,
что это зачем-то ему нужно. Он - Хозяин.
И еще, подумала Эма, он наверняка входит в круг с ними, только делает
это незаметно или в детстве, когда подобные Эме еще неопытны в общении,
или во сне, когда все беззащитны. Иначе, откуда в их головах могли
поселиться эти абсурдные мысли о пользе Слима, о кротости Слима? И куда
девались так и не созревшие вопросы, те самые вопросы, что теперь
терзают Эму, но которые, при всей их очевидности, так никто до нее и не
задал? Несомненно, это Слим не давал им возможности созреть.
Да, не Слим для них, а они - для Слима. В этом Эма убедилась
окончательно. Непонятно ей было лишь одно - зачем они нужны Слиму? Он их
не ест, это Эма знала точно, не заставляет на себя работать... или
заставляет? Вдруг (у Эмы даже дух захватило от разбушевавшейся фантазии)
ему необходимо что-то такое, что они выполняют постоянно, считая обычным
и естественным для себя занятием. Но что это может быть, сколько она не
гадала, так и осталось для нее загадкой.
Потом мысль ее вновь вернулась к Чужаку. Его раньше в сфере не было -
это неоспоримый факт, иначе кто-нибудь его да увидел и сказал в круге.
Пришелец явился извне и явился не просто так. Если их старому Слиму для
жизни зачем-то нужны они, то, возможно, это же нужно и новому. Мысли Эмы
неслись все стремительнее, и от них становилось все страшнее. Она и
подобные ей нужны обоим Слимам. И никто из них друг другу не уступит. Не
станут же они делить подобных Эме между собой? Эма поежилась, она уже
начала думать о себе и собратьях своих, как о каких-то вещах или о тупых
ползунах. Б-р-р, крайне унизительно. Еще сотню вздохов назад считать
хозяевами сферы, и вдруг понять, что ты никто, что-то вроде еды, весь
смысл существования которой - обеспечение жизнедеятельности иных более
высших существ. Еда...
Не о том, не о том надо думать. Два Слима, два больших и сильных Слима,
желающих подчинить себе (и только себе) подобных Эме, в одной сфере.
Больших, сильных и умеющих УБИВАТЬ! Что сделают они, когда столкнутся
между собой? Что станет с прекрасной сферой, что станет с ними,
маленькими и абсолютно беззащитными? Что станет с ней самой?
Вот тут Эме стало по настоящему страшно. Новый страх не шел ни в какое
сравнение с прежним. Он сковал все
ее члены, парализовал разум. Это была не просто боязнь за свою маленькую
серенькую жизнь. Само
существование мира, вечность и незыблемость которого воспринималась как
должное, теперь оказалось под угрозой.
Если Слимы встретятся, они же...
Жгучий огонь просто разодрал обезумевший разум Эмы. Невероятная сила
расплющила, растоптала, размазала ее сознание, и лишь одна мысль пудовым
молотом била по ней: "Где он?!!! Где новый Слим?!!! Где?!!!". В голове
ревело, боль скрючивала и корежила измученное тело, а кто-то шарил в
разуме словно в куче ила, нетерпеливо разрывая в клочки судорожные
мысли, ища ответ на заданный вопрос. Наконец, ответ был получен и
обессиленное тело оставлено. Измученная Эма, подобно ползуну, начала
безвольно падать вниз, но, взглянув туда, в страхе задергалась и нашла в
себе силы встать на путь.
А внизу взорвалась твердь. Эма даже не подозревала, сколь огромен был их
Слим, ибо большая часть его оказывается была под землей. Теперь во гневе
он выбирался наружу, вздымая вверх целые кучи тверди. Ринувшись вверх,
Слим взбурлил всю сферу, перемешав пути. Огромные валуны, подобно мелким
песчинкам, летели и кружились в ее водоворотах. Покореженный, смятый лес
взбаламученным гигантским клубком вырвало из развороченной тверди, а
потом разметало по сфере. Необъятной массой Слим заполнял собою все
большее пространство, словно бы раздуваясь. Его огромные щупальца,
которых ранее никто не видел, хаотично рубили пространство, уничтожая
все на своем пути.
Подобные Эме истерично носились по путям взад-вперед, прижатые к окраю
и, ничего не понимая, гибли под ударами валунов и щупалец.
Это конец - было последней связной мыслью Эмы.
* * *
- Господи! Что случилось? - влетевшая на шум мать, ошарашено уставилась
на судорожно подрагивающий аквариум, в котором бурлила непроглядная
смесь воды, камней, песка и водорослей.
- Не знаю, - испуганный мальчик не мог оторвать взгляд от бушующего
месива. - Я просто запустил в аквариум еще слима - для пары, а тут такое
началось.
- Что ты наделал?! - мать кинулась вперед. - Не нужна слиму никакая
пара! - и, схватив маленький сачок, она начала вылавливать радужных
рыбок, перекладывая их в отдельную банку с водой. Однако, почти все
рыбки уже умерли и всплывали брюшками вверх. Мама вздохнула.
- Бесполезно. Теперь уже ничего не сделаешь, осталось только ждать, -
она накрыла аквариум листом прозрачного пластика, придавив сверху
грузом.
Подрагивания стихли. Но вода в аквариуме по-прежнему продолжала бурлить.
- Дорогой, ты разве не знаешь в чем разница между рыбками и слимами?
- У слимов нет плавников и хвоста? - улыбнулся догадливый малыш.
- Нет, милый, это не главное. Рыбки - они все земные, а слимы - с Марса,
с другой планеты. Поэтому они совсем непохожи на рыбок и живут
по-другому. Даже питаются не мотылями и мучными червями, а ноесным
полем.
- Чем? - не понял мальчик.
- Ноесным полем - то есть энергией наших мыслей, нашего разума. Неужели
вам про это в садике не рассказывали? - сын замотал головой. - Странно.
Так вот, слимы питаются именно этой энергией мысли. У любого существа
есть ноесное поле, но чем оно разумнее, тем больше и мощнее у него поле.
- И вкуснее для слимов? Да, мам? - подхватил малыш.
- Верно, сынок. Потому-то видно слимы и научились делать других более
разумными. Они направляют свои ноесные волны на чужой мозг, и тот
начинает мутировать (хоть про мутации вам рассказывали? Ну, слава
богу!). существа после такой мутации становятся более разумными, и вот
их-то полями слимы и питаются. И не хотят делиться друг с другом своими
существами. Понимаешь, что ты натворил, когда запустил второго слима?
- Теперь понимаю, - мальчик опустил голову. - Извини, мам, - и после
паузы. - Скажи, мам, а слим не может пускать свои ноесные волны не
только на наших рыбок, но и на людей. Может он подчинить человека себе?
- Да нет, мама улыбнулась. - Мы же такие большие. Иди погуляй, а я тут
все уберу.
Бурление в аквариуме уже прекратилось. Труп старого слима вместе с
взвесью медленно оседал на дно, и лишь кое-где еще хаотично метались
радужные пятна уцелевших рыбок.
"Убей их. Она ни о чем не догадывается".
3-8 июня 2003 года.
