Он шел по улице. Он
знал, что эта улица принадлежит ему. Белые волосы непослушными прядями
обтекали голову. У него, как у породистых лошадей, были темные брови при
светлых волосах. На всем лице - хищном и благородном, своей какой-то
жизнью жили глаза. Только глаза... Мрачные, привораживающие своей тоской
и грустью... Неизбывно красивые. Тонкие крылья носа подрагивали, как у
дикого зверя в пору охоты. В приглушенном отблеске газового рожка
мелькнули, влажным блеском проступив на бледной коже, губы. Полумесяцем
изогнутые книзу... Чувственные...
Что толку от его красоты? От его разящей кровавым острием, смертельной
красоты? Раздраженно развернулись полы атласного, черного плаща,
открывая безупречно стройное тело в безукоризненном фраке. Лишь по шее
искусно пролегала белая полоса воротничка-стойки.
Внезапно сгустился туман, скрывая от постороннего взора одинокую фигуру.
Когда белесые полосы тумана червями расползлись по подворотням, на улице
уже никого не было. Лишь странное эхо на мгновение повторило странные
звуки - шаг, перелетающий в шелест...
* * *
Почему у всех людей во все времена всегда возникали, возникают и будут
возникать одни и те же проблемы, страхи, упреки... Почему на ошибках
учатся? На своих, горьких, жестоких ошибках?
Хрупкая фигура в белом застыла у перил. Внизу - песок, галька,
волнующаяся спина Великой Реки. Сумерки. День уже не вернуть. И что
случилось в нем - случилось. Река заполнила на время то, что внутри.
Значит, было что заполнить. Значит - была пустота...
Позади раздались шаги. Нет... Не обернуться. С реки, будто с потного
тела в зимний день, стал подниматься туман. Заклубясь, ворочаясь и
вздыхая, он наползал на сырой берег. Кто-то встал рядом. Ну и пусть себе
стоит... Чужая рука, вдруг, в поле зрения... Красивая, тонкая мужская
кисть. Жало взгляда до дна. Вызов. Что ж, пусть так.
Странный он. Да и кто не странен? Каково это выйти на набережную так
поздно? Бледен. Болен? Навряд ли... Глаза такие живые, а сам как
мертвый. Холодно, туман... Заметив зябкую дрожь, он стянул свой плащ и
укутал белое тело. В тишине, взрываясь, звонкое: "Не надо!" и -
молчание. Значит - так надо. Пристальный взгляд из-под ресниц. Глаза
цвета Великой Реки. Язык медленно обежал зубы. Нет. Еще не время.
Хорошо. Жалко. Он еще не убил в себе жалость. Еще не убил...
* * *
Тишина бежала впереди. Не оглядываясь, не отвлекаясь на зов. Мир был
внутри. Мир снаружи. Везде.
Незнакомый, чуждый, упрямый мир. Он привык ломать его одним взмахом.
Плаща... Крыла... Он привык. Время, текшее рутиной, замедлилось, а потом
и вовсе остановилось для него - кто-то дернул стоп-кран в поезде его
жизни. Его прошлой жизни, и он, этот поезд, остался стоять. В затухающих
искрах газовых рожков. Среди сверкающих в бесконечность звезд... Глаза
знакомо очертили полукруг по темному перрону. Ни души, как всегда.
Опустились тяжелые портьеры век, обрамленные темными ресницами. Он
прислушался к изнутри. В усталом бреду его тела еще можно было различить
мелодию апокалипсиса... Ла-ла-ла-ла...Протяжную, единую, отвлекающуюся
на любой его взор, зов внутрь. Ла-ла-ла-ла... повторялось, будто заевшая
в фонографе запись... Запах этой мелодии... Приторность и угроза
дискантом выводившая в сознании: Ла- еще раз... Еще раз...Еще раз...Еще
раз... ла-ла-ла... Хотелось умереть. Крик.
* * *
Тебе нравится играть моим сознанием...
Это не утверждение. Не вопрос. Тебе нравится... Ты заботливо и нежно
растишь меня в себе, думаешь, делаешь за меня... Я так не хочу. Я уже
устал - так! Я забыл, сколько людей... Думаешь, мне так легче?!
В ярких сполохах алых лазеров изломанные тела. Кривые душ. Прямые глаз.
Беззвучная музыка.
Мое тело тоскует по теплу...
Из под входной двери поползли белесые клочья, холодные, росистые, липкие
клочья. Их плоть разрывали вспышки света: зеленого, желтого, красного...
Красного.
Мое тело соскучилось по тебе... Я еще помню...Я все еще помню.
Туман клубился под ногами. Густой, как сигаретный дым он смешивался с
ним и поднимался все выше...
Когда мои глаза устанут искать тебя во тьме, когда я перестану ощупывать
каждого случайного прохожего взглядом, утешая себя тем, что ты могла
измениться, перестать быть и начать казаться...Я боюсь этого...Боюсь,
что ты затеряешься и я тебя не найду...
Туман принес с собой прохладу. Разгоряченные движения, резкие запахи...
Плоть с плотью, очень близко. Всюду чужое дыхание и так мало
кислорода...
Всюду маски... я люблю их сдирать... Только иногда вместе с маской
спадает и кожа. Их лица безобразны. Зачем ты играешь моим рассудком, он
слишком хрупкая игрушка для такой безответственной как ты...
Свет стал едва различим. Белая темень. Тени, так легко средь
теней...Тонкий, неумолимо черный силуэт. Волосы, слившиеся с туманом и
не понять, то ли отблеск лазера вдруг заставил глаза полыхнуть яростным
пламенем.
Как много я жил для тебя! Я устал... Дай мне свободы! Что сделаю я тебе?
Перестань. Я так долго...
Из тумана донесся усиленный влажностью звук. Плоть подалась под напором
чужой природы. Влага тумана смешалась с жизнью...
Если бы ты была... Была здесь!.. Три капли сорвались откуда-то из
молочной белизны... Ты бы узнала наконец какой я непридуманный... Они
расплющились об пол. Ртутно переливаясь, лаково заблестели на нем...
Еще одна жизнь. Чужая жизнь ради чужой жизни. Тебе этого мало?
Перестань играть моим сознанием...
* * *
Как странно... Ты опять ищешь меня. Ты опять хочешь вонзить в меня свои
крошечные, но такие злые зубки! Смешная! ты так и не поняла - то, что
связывало нас давным-давно оборвалось и исчезло в безликом сером тумане.
В моем тумане! и не важно, что это как будто ты мне его подарила... Его,
бессмертие и вечную жажду, и вечную тоску... Смешная! Когда-то я страдал
- и все из-за тебя... А теперь вот оказывается, что ты тут вроде бы и
совсем не причем, а виновен я один! и в том, что шел за тобой как
привязанный в ту ночь, и в том, что позволил тебе первое и губительное
прикосновение, и в том, что происходило дальше! Как ни уговаривай себя,
а меня ты никогда не любила - да и не смогла бы полюбить! в тебе лишь
ночь и страх разоблачения, и вечный обман, легший на мои плечи
туманными, рваными клочьями! Видишь, как я заговорил?! Странно... Почти
стихами... За что ты меня так? Хотя, наверное, я представлял собой тогда
глупую и легкую добычу! и мысли - мысли текут так ненужно и вяло... Боже
мой! Хотя, какой Бог?! Я давно ни в него, ни в себя, ни даже в тебя не
верю! В тебя не верю! НЕ ВЕРЮ Я В ТЕБЯ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! Ну, вот, видишь,
вновь сорван мой голос - и ты его опять не услышишь... Глупая ты,
глупая, хитрая, в маске добродетели - лукавая лгунья! о, если б я мог
все забыть и жить чистой, незамутненной ненавистью! но ты - ты стоишь
пред моими глазами, и даже сейчас, столько лет спустя - я понял и
раскусил твою суть - на поверку она оказалась горше хенны! А твоя
красивая, сладко-волнующая красота - лишь неуловимо воздушный поток
пряного ветра, что заглушает вонь разложившейся души! Да какой там души!
душонки и той на тебя хватило бы... Я зол и раздражен, да, и потому
язвлю тебе, пусть даже ты меня не слышишь. Так даже проще. Ты...
Странно...
